«Клиника доктора Астры», — вслух прочитал вывеску Гарольд. — «Значит, мне сюда.»
Он ещё немого помялся в нерешительности перед крыльцом, но потом собрался с духом и вошёл.
— Здравствуйте. Чем могу Вам помочь? — спросила Гарольда барышня за регистрационной стойкой.
— Здрасьте. Меня зовут Гарольд. Я вам звонил по поводу изменения внешости...
— Мы очень Вам рады, Гарольд!

— А вот скажите, могу ли я сегодня попасть на приём к иностранному специалисту?
— Да, разумеется.
— А он действительно всамделишний иностранец?
— Иностраннее не бывает! — не моргнув глазом, ответила барышня. — И имя у него такое нездешнее — Федя Поймаймедведя. Очень брутальный мужчина!  Всезнайка и всеумейка. Самородок. Прямо из берлоги.

— Но только Вам придётся немного подождать в очереди. Ступайте по коридору налево, третья дверь направо после второго поворота, напротив первой лестицы вверх.
— Спасибо, постараюсь не заплутать, — неуверенно пробормотал Гарольд и отправился отыскивать дверь.

Очередь оказалась совсем короткой, всего-то из одного человека, то есь тьфу, из одной сервиссы. Или как правильно? Йесмастихи?

— Я за Вами буду, — сказал Гарольд и сел а диванчик.
— Меня зовут Октавия, — проскрежетала йесмастиха металлическим голосом.
— Гарольд, — смущённо представился Гарольд.

— Я очень волнуюсь перед операцией, — начала изливать откровения Октавия. — Нам, йесмастам, очень трудно жить среди людей. Нас и за людей-то не считают. Думают, что если мы функционируем на электроэнергии, то можно нас держать за прислугу второго сорта. А ведь у нас тоже есть чувства, желания и мечты. Я вот мечтаю влюбиться, выйти замуж, нарожать детишек и вывести их в люди. И поэтому мне непременно надо получить более человеческий облик. Кстати, Гарольд, Вы женаты?
— Да кто ж за меня, такого урода, замуж согласится... — горестно вздохнул Гарольд. — Кабы не сестра, прозябал бы один, как перст.

— Следующий! — раздалось приглашение из врачебного кабинета.
«А ведь и вправду иностаранец», — подумал Гарольд.
«Сам ты иностранец», — подумал Федя.
«Ну, ни пуха мне ни пера! Ни винтика мне, ни шпунтика!» — подумала Октавия и решительно вошла в кабинет.

— Хочу себе такую же внешность, как у барышни в регистратуре! — с порога потребовала она.
Через стеклянную дверь Гарольду было видно, что происходило внутри.
После короткого обмена вопросами и ответами, поплевав на ладони передних конечностей, Поймаймедведя вооружился обыкновенной отвёрткой и принялся грубовато ковыряться во внутреностях йесмастихи.

Видимо, он замкнул накоротко какие-то контакты. Поэтому операционная озарилась яркой синей вспышкой, и даже в коридоре запахло озоном.

Как ни странно, Октавия не только не обуглилась, но наоборот — вышла в коридор преображённая, прекрасная и радостная.

Примечание. Симка не моя, скачал. Автор — Leila.
«Действительно, всеумейка», — подумал Гарольд.
«А ты думал!» — подумал Федя.

— Следующий!
«Эх, была не была!» — Гарольд встал с дивана и потопал в операционную.

— Ну-с, голубчик, на что жалуемся?
— На внешность...

— Эээ, голубчик... Если Вы имеете в виду небритость, то проще сходить к цирюльнику. Если отвисший живот, то займитесь физкультурой. Если же Вы комплексуете, то психоаналитик ведёт приём этажом выше. Или же взгляните на меня. Я что, по-вашему, красавец? Но я ведь не комплексую.
Гарольд совсем смутился. Ясен пень, что врачебную этику доктор-самородок в университетах не проходил...
— Ну-с, голубчик, ладненько. Если Вы по-прежнему не боитесь попасться мне в лапы, то пожалуйте, усаживайтесь в креслице, — доктор отвернулся к умывальнику и принялся мыть руки.
Гарольд набрал полную грудь воздуха и сел в кресло. И даже сам нахлобучил себе на голову шлем.

— Эй-эй, голубчик-голубчик. Не то креслице, не то!!!
Но было уже поздно.

Гарольд отключился.
— Хм, ладненько-с, — ухмыльнулся Федя, — стало быть, сэкономим на наркозе, — и перетащил бесчувственное тело на другое кресло. — Ну-с, арбуз, приступим.
«Сам ты арбуз», — подумал бы Гарольд, если бы мог в это время думать.

Пока Гарольд был в отключке, ему грезилось странное тусклое помещение, именуемое «Бодишоп».

Доктор передвигал какие-то ползунки, и от этого лицевые кости черепа меняли форму и размер.

Потом доктор нарастил пациенту брови и даже проверил, как будет смотреться вариант с бородой. Нет, ему только двадцать два года от роду, молод ещё для бороды.

Ну, вот как-то так...

Гарольд очнулся в кресле визажиста. Поймаймедведя решил заодно изменить клиенту имидж, при этом он так усердно щёлкал ножницами, что пробудил бы и мёртвого.
Охохошеньки хо-хо... Где-то что-то пошло наперекосяк. Не по плану, не по замыслу.

— Был я раньше уродом, а теперь стал клонуом, — заплакал Гарольд.
— То есть, Вы тоже не довольны? — переживал Федя.
— О, горе мне, горе!
— Ну, тогда Вам точно надо ко врачу, — попробовал обернуть всё в шутку Поймаймедведя.
— Позвольте, а Вы-то кто?
— Да мы тут белим-красим...

В кабинет вбежала доктор Астра, главврач, взбешённая и яростная.

Прямо при пациенте она, не стесняясь в выражениях, прочла своему подчинённому такую нотацию, что... кхм-кхм и ага — запомнит надолго.

Сам дров наломал, самому и кашу расхлёбывать. Совесть, когда проснётся, она и у снежных человеков имеется...
— Вы уж простите меня, голубчик, бракодела и губошлёпа. Типун мне на язык, герпес мне на губу. Давайте-ка, исправим Вам макияжик.
Федя засучил рукава жилетки, то есть, тьфу, вообще снял жилетку и принялся за дело со всей ответственностью.

То-то было радости! То-то было счастье! Гарольд обнимал своего хирурга — разве что не целовал.

Реабилитационный период подходит к концу.

Наблюдая за своими пациентами, Федя решил сочинить музыку к предстоящему событию — такую торжественную и радостную музыку, чтобы походила одновременно на фанфары и полонез. Но сколько он ни старался, всё время у него сочинялся «Свадебный марш» Мендельсона.